Страх и ненависть в Лас-Вегасе

	Страх и ненависть в Лас-Вегасе
	Статья в Википедии
	Новости в Викиновостях

«Страх и ненависть в Лас-Вегасе» (англ. Fear and Loathing in Las Vegas) — фильм Терри Гиллиама по роману американского журналиста Хантера Томпсона «Страх и отвращение в Лас-Вегасе».

Цитаты

Почти все фразы произносят Рауль Дюк и Гонзо.

У нас было 2 пакетика травы, 75 таблеток мескалина, 5 листов марок мощнейшей кислоты, полсолонки кокаина и гора возбудителей, успокоительных и всего такого, всех цветов, а ещё литр текилы, литр рома, ящик пива, пол-литра эфира и две дюжины амила. Не то чтобы это всё было нужно в поездке, но раз начал коллекционировать наркоту, то иди в своём увлечении до конца. Единственное, что меня беспокоило — это эфир. В мире нет никого более беспомощного, безответственного и безнравственного, чем человек в эфирном запое. И я знал, что довольно скоро мы в это окунёмся.

We had 2 bags of grass, 75 pellets of mescaline, 5 sheets of high-powered blotter acid, a saltshaker half-full of cocaine, a whole galaxy of multi-colored uppers, downers, screamers, laughers... Also, a quart of tequila, a quart of rum, a case of beer, a pint of raw ether, and two dozen amyls. Not that we needed all that for the trip, but once you get locked into a serious drug collection, the tendency is to push it as far as you can. The only thing that really worried me was the ether. There is nothing in the world more helpless and irresponsible and depraved than a man in the depths of an ether binge, and I knew we'd get into that rotten stuff pretty soon.

Мы были уже на краю пустыни, когда нас начало накрывать…
— Что мы делаем посреди этой проклятой пустыни?
— Как адвокат, советую взять самую быструю машину без верха, кокаин, магнитофон для особой музыки, две рубашки поярче, и свалить из Лос-Анджелеса по крайней мере на два дня. Выходные испорчены.
— Почему?
— Потому что, естественно, придётся ехать с тобой и надо будет вооружиться до зубов.
Мы не можем здесь остановиться! Это страна летучих мышей!
— Господи! Я это только что сказал или просто подумал? Я говорю? А они меня слышали?
— Всё в порядке, просто ему нравится твоя форма черепа (испуганному попутчику).
— В небе огромная машина, похожа на электрического змея. Сейчас нападёт.
— Пристрели его!
— Не сразу. Сначала изучу повадки.
— Единственное, что тебе поможет, парень, это арахис.
За рулём мой адвокат, а не какой-нибудь козёл с дороги!
(Гонзо объясняется за Дюка) Всё в порядке. Просто парень сердечник, но у меня полно лекарств (даёт ему амилнитрат). Я доктор Гонзо.
Как адвокат советую гнать вовсю. Будет чудом, если ты доедешь, не превратившись в скотину.
Я обливался потом. Моя кровь была слишком густа для Невады. В этом климате я не смогу ничего объяснить.
Как адвокат, советую купить мотоцикл, иначе материал не будет правдивым.
(продавец автомашин) — Вы съехали с бордюра на скорости 40 миль в час.
(Дюк) — Всё в порядке. Я так проверяю трансмиссию. До предела. На фактор стресса. Классная ручка…
(продавец автомашин)— Молодые люди, а вы не пьяны?
(Дюк)— Только не мы, мы же ответственные люди.
(продавец автомашин) — Верните ручку, грёбаные хиппи!(кричит вслед уезжающей машине)
Я был посреди этого проклятого террариума, а кто-то продавал этим гадам выпивку.
После бессонной ночи репортёрам требовались пончики и чашка кофе. Нам нужно было что-то посильнее.
Мы сидели в вестибюле гостиницы в Беверли Хиллз попивая коктейль с мескалином, пытаясь уйти от гнусной реальности года 1971 от Рождества Христова.
Я почувствовал чудовищный протест против всей ситуации.
В цирке «Bazooko» самая крутая тусовка. Если бы нацисты победили в войне, он стал бы шестым рейхом.
(Дюк)— Ты посмотри!
(Гонзо)— Что?
(Дюк)— Две бабы трахают полярного медведя!
(Гонзо)— Не говори мне такие вещи. Только не сейчас.
Тебе платят за то, что ты спишь с медведем? (официантке)
Отвали, это серьезно. Ещё один час в этом городе и я убью кого-нибудь!
Пошли, чёртов наркуша!
Есть одна вещь, которую ты должен знать. Это очень опасное предприятие. Можно вляпаться так, что и костей не соберёшь! На самом деле мы едем в Вегас, чтобы пришить там наркалыжного барона по кличке «Дикарь Генри».
— Ты что, сожрал всю нашу кислоту?!
— Да, сожрал. Музыку!
<…>— Ты хочешь, чтобы я бросил эту штуку в ванну, в том месте когда белому кролику отрывают бошку!?! Так? (отрывают голову — слова песни White Rabbit группы Jefferson Airplane, которую слушал Гонзо)
Наркоман привычен ко многому, например к виду своей покойной бабушки, ползущей с ножом в зубах…
— Я не осмелюсь заснуть, пока ты бродишь вокруг с головой, набитой кислотой, и хочешь меня искромсать в лоскуты этим чёртовым ножом.
— Кто тебе говорил о лоскутах? Я всего лишь хочу вырезать маленькую «Z» у тебя на лбу.
Ты можешь повернуться спиной к человеку, но никогда не поворачивайся спиной к наркоману. Особенно, когда он размахивает острым как бритва тесаком прямо перед твоими носом.
Постарайся позаботиться обо мне, Господи, а то тебя совесть заест!
патрульный — Сынок, зачем тебе два ящика мыла?
Дюк — Я люблю мыться.
Что ж, так устроен мир, потоки энергии зависят от капризов великого магнита. Я был идиотом отрицая это.
Как адвокат советую принять дозу из коричневой баночки в моем бритвенном наборе.
Что за чушь они прут, не знаю как нужно нажраться кислоты чтобы найти сходство между косяком и тараканом?
Это был неподходящий город. Угрожающие вибрации шли со всех сторон.
Вот он идёт. Один из прообразов Всевышнего. Высший мутант, не рассчитанный для массового производства. Слишком дикий, чтобы жить, слишком редкий, чтобы сдохнуть.
— Коровы хотят меня убить. Бисексуалы хотят меня убить. Всё, сваливаем отсюда, где лифт?
Я профессор журналистики! Чёрт, это важно, мать твою!
Мой адвокат так и не смог разделить мнения бывших наркоманов, что без наркотиков кайфа больше, чем с ними. Как, впрочем, и я
Проклятый эфир, начинаешь вести себя как деревенский пьяница из старинных ирландских романов, полная потеря основных двигательных функций, размытое зрение, деревянный язык, мозг в ужасе, теряет способность управлять позвоночником. Интересное состояние когда все видишь, но не в силах что либо контролировать. Подходишь к турникету, чётко зная, что надо дать два доллара, чтобы пройти. Но на месте всё происходит не так. Тебя отпихивает злобный обыватель, а ты думаешь: в чём дело, что происходит? …И слышишь собственный лепет: папу трахнула собака, так ему и надо.
Мадам, сэр, детка, или как вас… сдача есть, вот, держите. Думаю хватит.
Взлёт, который никогда не вернешь. Сан-Франциско, конец шестидесятых… особое время и место. Но никакие слова, музыка или воспоминания не вернут ощущения бытия в том времени и пространстве. Что бы ни было, это прошло.
Господи, мать твою, Иисусе! Есть в этой таверне священник? Я хочу исповедаться! Грешник я подлый, смертный, плотский, крупный, мелкий — как ни назови, Господи… Я виновен.
Мир безумен в любом направлении и в любое время, с ним сталкиваешься постоянно. Но было удивительное, вселенское ощущение правильности всего того, что мы делали.
Конечно же, я пал жертвой повального увлечения. Обыкновенный уличный бездельник, который жрал все, что попадало под руку.
Немного удачи — и его жизнь испорчена навсегда… Теперь его будет преследовать мысль, что за узкой дверью его любимого бара мужики в красных рубашках ловят кайф, которого он никогда не испытывал…
Эти наивные уроды полагали, что можно обрести мир души и понимание, купив за 3 доллара таблетку радости, а результат — поколение пожизненных калек, так и не понявших главную, старую как мир ошибку наркокультуры — убеждение, что Кто-то или Что-то поддерживает свет в конце тоннеля. (финальная мораль книги и фильма)